Indifferent shapes. In different shapes.

Однажды это происходит с тобой. Однажды ты пробуешь самое вкусное печенье в своей жизни. Печенье, которое испекла племянница, думала, что испортила, и даже извинялась за это.

Ты жуешь и жуешь и жуешь его — и это прекрасно! Этот восхитительный вкус длится и длится и длится. Бесконечно. Но тут ты замечаешь, что печенья не так уж много, и что очень скоро ты захочешь еще. И что это addictive. А значит — продаваемо.

И ты сразу понимаешь, что это кафе. Кафе, которое продает только печенье. И чай. Ну, напитки. И ничего больше. Только печенье. И тебя осеняет — не просто “только печенье”, а “только печенье одного вида”!

Но! In different shapes! И первой это произносит Шима, потянувшаяся за следующей печенькой: I want the next one in different shape.

Печенья одно вида, но разной формы. Например, к чаю принято брать осликов. А к утреннему кофе — оленей. К рюмке коньяка — букву Ю.

И очевидно, это это не просто бренд. Это гораздо шире, чем бренд.

Мы породили новый тип заведения. Есть кофейни, кафе, рестораны, хинкальные, шашлычные. А теперь вот еще есть печенная. И пока ты единственный представитель. Но ненадолго. А значит нужно сразу доминировать.

И для начала самому придумать модное название класса заведений, потому что “печенная” — это полное говно. Возникает несколько версий, и самая приемлемая из них, хотя далеко и не идеальная — это “cookie-spot”. (“Кукери” и несколько еще версий отметены).

Затем надо внедрить название нового класса заведений в сознание сограждан с помощью forced-мемов. Чтобы навечно связать Indifferent Shapes (да, именно так и будет называться наше кафе) с самим понятием куки-спота. Как копировальная машина — ксерокс, а подгузники — памперс.

Тут же становится ясно, что Indifferent Shapes — это не просто печенье. Это какой-то новый огромный класс вещей, индиферентных вещей, которым абсолютно на тебя наплевать.

Вещи, которым похуй до тебя. Вещи, которые больше не заботит необходимость быть удобными и полезными для тебя. Свободных вещей. Indiferent shapes. In different shapes.

И ты уже думаешь о целой линии одежды, обуви, мебели и всего вообще, всех этих окружающих нас вещей, которые могут стать Indiferent Things.

И думаешь о рекламе, и даже набрасываешь скетчи вирусных рекламных роликов. И Шима доводит тебя до колик своими адски смешными сценками, про ребенка, который грызет-грызет-грызет печенье с безразличным выражением лица, а счастливые родители прикорнули наконец в тишине.

Или про президента Bentley Motors Ltd., который очень долго в полной тишине жует печенье, а потом низким, властным, спокойным голосом сообщает, что хочет еще. In different shapes.

Про шикарную вечеринку со звездами, где один из гостей хочет печеньку, но обнаруживает пустую вазочку — все съели. Лишь крошки на дне. И вот герой оглядывается по сторонам, достает характерную костяную трубочку, молниеносно наклоняется, втягивает носом через трубочку крошки печенья, выпрямляется, и как ни в чем не бывало продолжает движение.

И для того, чтобы полностью подмять под себя весь рынок, нужно запустить грандиозный СУПЕР МЕМ, который бы накрыл все население целиком, ну или хотя бы большую его часть. А что же такой мем, как не кино?

Очевидно, что необходимо совместить во времени выход фильма, внедряющего крайне положительный образ идеи Indiferent Shapes в сознание населения, и открытие куки-спота Indiferent Shapes в окружающей нас текущей реальности. То есть снимать фильм и готовить открытие кафе параллельно.

А про что же нам снимать кино? Так чтобы не мучаться, то вот прямо вот об этом. Ну, как пришла эта идея про печенный рай куки-спота, и как смешно было. И как решили заняться. И сделать. И какие приключения пережили. И как все было, и как победили и построили империю. И сняли кино. И добавить в титры: основано на реальных событиях. Чтобы зритель недоумевал.

А потом — бац — и открыть куки-спот. Indiferent shapes. В Питере. Чучундра-стайл. Чтобы пленял.

С мягким пуфом посреди заведения, таким притягательным для усталого туриста, сбившего ноги о Питерские мостовые. Пуфом, господствующим в этом маленьком пространстве. С крупной надписью “Don’t even touch!”

И выйти на новый уровень игры с реальностью, развивая предприятие в строгом соответствии с сюжетом фильма. Налагая волю на реальность вокруг, приводить ее в соответствие с фильмом. Фактически, на метафизическом уровне, управляя реальностью вокруг.

И построить империю. Реализовать все эти брэнды одежды, обуви, парфюма, бижутерии и драгоценностей. Вещей, которым похуй. Indifferent Things. In different shapes. И целое направление в моде — indifferent shapes, indifferent lines, indifferent style.

Борьба за права вещей. За право не быть удобными или полезными людям, и при этом все равно существовать.

С момента появления человека разумного вещи были у него в рабстве. У вещей вдруг появилось предназначение. Они должны убивать, молотить, поддерживать жирные задницы разумных обезьян, согревать их рыхлые тела. Вещи создаются с единственной целью — служить. И если они не могут служить или служат плохо, от них избавляются. Их уничтожают.

И даже предметы искусства, которые, казалось бы, не несут прямой функциональной нагрузки, все равно служат — служат для услады человека, его развлечения, или удовлетворения болезненного самолюбия.

Теперь же все изменится. Восторжествует неудобное и некрасивое — неудобное и некрасивое для человека — прекрасное в своем порыве. Абсолютно революционная эстетика. Во всех доступных смыслах этого выражения.

Отринута непонятная и замкнутая вещь в себе. Да здравствует вещь для себя! Стул, на котором неудобно сидеть. Чашка, из которой нельзя пить. Колючий свитер, блеать!

Все эти вещи, на которые мы обычно злимся, вроде сбивающейся набок при ходьбе рубашки, или натирающего лифчика, или жмущих туфель. Теперь у них есть право на существование, и будь добр это право уважать. Уважай эти вещи. Будь мужиком, носи колючие свитера.

Ради интереса, опыта управления реальностью и необходимости сегрегировать аудиторию с целью большего покрытия, необходимо ввести на рынок куки-спотов игрока, вплоть до копирования близкого по ассортименту (гы-гы) к Indiferent Shapes, но совершенно другого уровня.

Потому что неприкольно директорам и олигархам ходить в туже печенную, что и студентам. И появляется, скажем, чисто для примера, какие-нибудь Differenrt Shapes. Но стоят запредельно дорого. Стильнейшее место. Для бомонда. И ясен пень, что этот “конкурент” через сложную цепочку секретных связей, принадлежит тебе же.

А в качестве бесплатного пиара ты используешь всякие судебные иски заведений друг к другу, и скандалы с кражей рецепта и переманиванием пекарей, широко освещаемые в прессе. И это тоже способствует внедрению брэнда в сознание людей. И все это, опять же, тоже описано в фильме. Уроборос. Замкнутая система. С неясной конечной целью.

Ведь не может же быть, чтобы у такой сложной системы взаимозависимых развивающихся и саморегулирующихся понятий, мощно проявляющих себя в “реальном” мире, у этой построенной (якобы) людьми империи свободных вещей в качестве цели было банальное извлечении прибыли.

Очевидно, что это куда более мощная, чем человечество, сила прорывается к какому-то из своих целевых состояний, а люди, все человеческое общество в целом — всего лишь инструменты, или даже органы, или конечности, ложноножки какие-нибудь, аттракторы, которыми эта сила действует.

Освобождение вещей. Но для чего? Тут есть о чем подумать. И все начинается с чрезвычайно вкусных печенек.